Первичное ощущение собственного совершенства у младенца неизбежно нарушается в процессе развития из-за неизбежных недостатков материнской эмпатии и внимания. Для восстановления этого состояния у ребенка формируются два основных защитных пути:

1. Формирование грандиозного образа себя (грандиозной самости).
2. Идеализация родительского образа.

В норме, по мере развития, эти идеализации смягчаются, и вся конфигурация интегрируется в зрелую личность, образуя устойчивую внутреннюю структуру (идеалы, ценности, амбиции).

Если ребенок переживает травматическую потерю идеализированного объекта или серьезное, несоответствующее фазе развития разочарование в нем, оптимальная интернализация не происходит. Психика лишается необходимой внутренней структуры и остается фиксированной на архаичном объекте самости.
В результате личность становится зависимой от внешних объектов, испытывая своего рода «объектный голод». Эти объекты нужны не для отношений, а как восполнение недостающей психической структуры. К ним часто нет страстного стремления, и они не воспринимаются как целостные личности — их качества не осознаются, важна лишь их функция «поддержки» самости.
Пример: У людей с зависимостями (например, наркоманией) часто в анамнезе — тяжелое разочарование в матери, которая из-за недостаточной эмпатии не выполнила функцию «барьера» от чрезмерных раздражителей. Психоактивное вещество в таком случае служит не заменой любви, а компенсацией дефекта психической структуры, временно стабилизируя самость.
Классификация последствий в зависимости от времени травмы
Нарушения в отношениях с идеализированным объектом ведут к разным последствиям в зависимости от этапа развития:

1. Очень ранняя травма: Общая структурная слабость, формирование недостаточного «барьера» для раздражителей. Проявляется как диффузная нарциссическая уязвимость.
2. Более поздняя доэдипова травма: Сложности в формировании функций контроля над влечениями. Могут возникать извращенные фантазии и действия.
3. Травма в эдипов период: Хронический поиск внешних идеальных фигур (лидеров, гуру, партнеров) в надежде получить от них одобрение и поддержку для поддержания самооценки.

Для того чтобы внешние функции поддержки превратились во внутренние структуры, необходимо:

1. Созревание психики: Психика должна стать восприимчивой к интроектам.
2. Оптимальная фрустрация: Должно произойти умеренное, своевременное разочарование во внешнем объекте, которое отведет от него катексис (энергию) и запустит преобразующую интернализацию.
3. Деперсонализация интроекта: Функции, которые для ребенка выполнял другой (например, успокоение), начинает выполнять внутренняя структура. Объект «забывается», а его функция остается.

Проще говоря: С каждой небольшой эмпатической неудачей матери (неидеальной, но «достаточно хорошей» реакцией) ребенок постепенно отводит либидо от архаичного совершенного образа и приобретает взамен внутренний навык саморегуляции. Если же реакции матери хронически неэмпатичны, этот процесс нарушается, и психика продолжает цепляться за внешний образ абсолютного совершенства.

В терапии это фиксация проявляется как идеализирующий перенос. Его особенности:

• Форма переноса зависит от момента основной травматической фиксации.
• Это явление, возникающее до окончательной интернализации, то есть до консолидации идеализированных ценностей в Супер-Эго.
• При простых неврозах идеализация напоминает влюбленность — объект отделен, что ведет к позитивной терапевтической реакции.
• При нарциссических нарушениях, из-за структурного дефицита, происходит слияние образа аналитика с самостью пациента. Это попытка достичь единства с идеализированным объектом — единственный известный пациенту способ достичь нарциссического равновесия. Картина может быть сложной, так как зрелые и архаичные формы переноса часто наслаиваются и колеблются.

В периоды разочарования в идеализированном аналитике может наблюдаться реактивный гиперкатексис грандиозной самости. Это преходящее состояние проявляется как:

• Холодность по отношению к прежде идеализированному аналитику.
• Примитивизация речи (напыщенность, неологизмы).
• Позиция превосходства, сочетающаяся с усиленной застенчивостью, стыдом и ипохондрическим беспокойством.

В этой лекции мы обращаемся к фундаментальной концепции самости, разработанной Хайнцем Кохутом, и его революционному подходу к психоаналитической работе с нарциссическими нарушениями личности.
Если рассматривать человеческую психику в упрощенной модели, то условно ее можно разделить на две равнозначные части: нарциссическую (сфокусированную на отношениях с собой) и объектную (посвященную отношениям с другими). Таким образом, проблема нарциссических нарушений является чрезвычайно распространенной в терапевтической практике.
Крайне важно развести понятия «Самость» по Кохуту и классическое «Эго».
Эго — это одна из инстанций психического аппарата в структурной модели (Эго, Ид, Супер-Эго), предложенной З. Фрейдом. Это абстрактная теоретическая конструкция, описывающая функционирование психики.
Самость — это сущность иного порядка. Ее элементы могут проявляться во всех трех инстанциях, но в отличие от них, самость целиком соткана из непосредственного личного опыта человека. Простыми словами, самость — это то, кем человек является, и ее элементы присутствуют в каждом психическом феномене.

Как распознать нарциссическое нарушение?

Пациенты с нарциссическими расстройствами в моменты регресса могут демонстрировать симптомы, напоминающие психозы или тяжелые пограничные расстройства: ощущение нереальности собственного «Я», фрагментацию, параноидальную подозрительность и даже элементы бреда. Ключевое отличие заключается в том, что ни у пациента, ни у аналитика эти состояния не вызывают стойкого и глубокого беспокойства. Подобные проявления носят временный характер и быстро сменяются возвратом к норме.

Процесс формирования самости при нарциссических нарушениях часто приводит к тому, что мы называем **шизоидной динамикой**. Шизоидность возникает как защитная организация в ответ на нарциссическую травму. Такие люди, как правило, погружены в себя, склонны к мечтаниям и фантазированию. Они часто выбирают профессии, не требующие интенсивного социального взаимодействия (ученый, разработчик, артист), и, будучи высокофункциональными, их выбор обусловлен точной, хотя и неосознанной, оценкой своих трудностей в коммуникации. В работе с такими пациентами аналитику критически важно избегать грубого вмешательства («как слон в посудной лавке») и бережно обращаться с нарциссическими уязвимостями.

Одна из ключевых рекомендаций Кохута — сконцентрироваться на существующих изъянах в защитных структурах и реконструировать ситуации, связанные с нарциссической уязвимостью. Эти моменты можно отследить по «уходам» пациента в себя.

Важно: для таких пациентов чаще показана психоаналитическая терапия, а не классический психоанализ. Пациенты с нарциссическими травмами могут не выдержать глубокого регресса, необходимого в психоанализе, что приведет не к излечению, а к дальнейшей фрагментации самости. Задача терапевта — не спровоцировать регресс, а укреплять самость, работать с уязвимостями и способствовать инсайтам.

Особенности переноса и клинические проявления.

Долгое время считалось, что пациенты с нарциссическими нарушениями не способны к объектному переносу. Кохут первым дифференцировал **нарциссический перенос** как отдельный феномен.

Для этих пациентов сближение с другим человеком (включая терапевта) равносильно инкорпорации — «вбиранию» функций или качеств этого человека в свою собственную психическую реальность. Они относятся к другим не как к отдельным личностям, а как к частям себя (подобно тому, как ребенок контролирует родителя, воспринимая его как продолжение себя).

Жалобы таких пациентов на начальном этапе часто размыты и неконкретны. Человек не может сформулировать причину своих трудностей, объяснить, почему он обратился именно сейчас и именно к вам. Мы можем лишь опосредованно догадываться о проблеме по рассказам об отсутствии интереса к работе, скуке, сексуальных перверсиях или, наоборот, полном отсутствии интереса к сексу.

Пациент не может этого объективно оценить и рассказать, так как «глаз не видит себя», а корень проблем находится слишком близко к болезненным травмам, которые надежно защищены.

Со временем (спустя 10-15 сессий) в материале могут проявиться жалобы на:
* Ощущение нереальности себя;
* Притупление эмоций;
* Отсутствие интереса к жизни;
* Жизнь «по инерции», по чужому сценарию;
* Желание быть более инициативным.

Эти жалобы говорят об истощении Эго в результате непрерывной защиты от сверхтребований его же грандиозной самости.

В процессе жизни такие люди часто выстраивают отношения, в которых получают нарциссическую подпитку. Их жизнь представляет собой циклическую смену двух состояний:
1. Тревожное возбуждение и подъем после одобрения значимым другим.
2. Хроническая скука, пассивность и ощущение искусственности недавнего подъема.

В этой лекции мы затронули основы теории и диагностики. В следующий раз мы подробно разберем конкретные рекомендации и техники для работы с нарциссическими нарушениями в практике.

В данной лекции рассматриваются ключевые аспекты теории Мелани Кляйн. Именно она впервые сместила фокус на значимость ранних отношений, заложив основы теории объектных отношений. Центральное место в её теории и терапевтической технике занимают отношения между младенцем и матерью, а впоследствии — между пациентом и аналитиком.

Ключевые положения теории Кляйн

1. Раннее эго и механизмы проекции и интроекции
Кляйн считала, что эго в зачаточной форме существует с самого рождения. Оно развивается через процессы проекции и интроекции. Взаимодействуя с матерью, младенец формирует своё эго, как пазл, состоящий из частичных интроецированных образов матери и других значимых людей.

2. Роль фрустрации и значение «достаточно хорошей» матери.
Кляйн придавала большое значение неизбежной фрустрации в развитии. Она резко критиковала практику кормления по часам, настаивая на кормлении по требованию. С её точки зрения, если мать (особенно тревожная) чрезмерно ограждает младенца от любого дискомфорта, это лишает его опыта:
– возникновения деструктивных импульсов (гнев, злость).
– их последующего удовлетворения (приход матери, кормление).
– возможности сформировать и преодолеть внутренний конфликт.

Этот процесс преодоления конфликта Кляйн считала фундаментом для развития будущих творческих способностей.

3. Ранняя триада чувств: зависть, жадность, ревность
Согласно Кляйн, младенец очень рано испытывает три взаимосвязанных чувства:
– Врождённая зависть, которая направлена на первичный объект — материнскую грудь, способную давать насыщение.
– Жадность — стремление забрать у объекта всё.
– Ревность — страх, что мать кормит кого-то другого.

Зависть «портит» хороший объект в фантазии младенца, подрывая его способность к удовлетворению и усиливая тревогу.

4. Цикл «Фрустрация — Насыщение — Восстановление объекта»
Психическая жизнь младенца строится вокруг этого цикла:
1. Фрустрация: Младенец испытывает голод и тревогу, мать не приходит.
2. Насыщение: Мать приходит и кормит, потребность удовлетворена.
3. Восстановление объекта: В процессе насыщения «хорошая грудь» в психике младенца восстанавливается, и он убеждается в её благости.

Если у младенца сильна способность к любви, он может выносить фрустрацию дольше, поддерживая внутренний образ хорошего объекта.

5. Конституциональные факторы и роль идеализации
Кляйн полагала, что сила зависти и способность к любви — конституциональны, то есть заданы от рождения. Однако стабильно хороший объект (обеспечиваемый чутким уходом) позволяет эго младенца идентифицироваться с ним и переживать себя чаще хорошим.

Если же объект нестабилен (ненадёжный уход, недостаток внимания), возникают негативные идентификации, которые «растаскивают» эго на части. В этом случае включается механизм идеализации: младенец фантазирует об идеальном объекте, чтобы справиться с тревогой. Чем меньше способность к любви, тем больше потребность в идеализации.

6. Позиции развития: параноидно-шизоидная и депрессивная**
Кляйн описала две ранние стадии организации психики:
– Параноидно-шизоидная позиция (первые 3-4 месяца): Мир разделён на «хорошее» и «плохое». Мать воспринимается как частичный объект («хорошая» и «плохая» грудь). Преобладают механизмы расщепления и проективной идентификации.
– Депрессивная позиция (с 3-4 месяцев): Ребёнок начинает интегрировать образ матери как целостный объект, к которому можно испытывать и любовь, и ненависть. Появляется чувство вины и беспокойство за объект. Это основа для интеграции эго и психического здоровья.

7. Раннее развёртывание Эдипова комплекса
В отличие от Фрейда, Кляйн помещала начало Эдипова комплекса в первый год жизни, связывая его с депрессивной позицией. Ревность направляется на других людей (отца, братьев и сестер). Если базовые отношения с матерью были стабильными, ребёнок, усвоив, что первичный объект был хорошим, проецирует это ожидание и на других, что смягчает ревность и обиду.

Кляйн также описывала **гендерные различия**: у девочек первичная зависть к материнской груди может переноситься на отца, а ревность — на мать. Это может проявляться во взрослой жизни, где успех в отношениях с мужчинами неосознанно переживается как победа над другой женщиной (например, что ярко видно в классическом конфликте невестки и свекрови).

Теория Мелани Кляйн предоставляет мощный инструмент для понимания глубинных, довербальных слоёв психики. Её идеи о врождённых конфликтах, центральной роли ранних объектных отношений и значении преодоления фрустрации остаются крайне актуальными для современного психоанализа и психотерапии.